Те, кто родился и вырос в СССР, считают его фильмом на все времена, шедевром, а создателей – художниками от Бога. Профессионалы от кино признают его изобразительное решение классикой операторского искусства. Жюри Каннского кинофестиваля присудило ему «Золотую пальмовую ветвь», а на актрису Татьяну Самойлову после показа обрушилась мировая известность. Это единственный советский фильм, который вот уже почти 25 лет демонстрируют с субтитрами на французских каналах в День Победы над фашизмом в Европе.
Конечно, всё это – о картине Михаила Калатозова «Летят журавли». На днях исполняется 60 лет с момента выхода её на экран. Печально, что именно в этот юбилейный год умер сыгравший главного героя Алексей Баталов…
Словно вихрь, ворвались на экраны 57-го года радостная улыбка, молодость и любовь, приковав внимание зрителя к юной и обаятельной паре – Борису и Веронике. В советском кинематографе появилась новая точка отсчета. Никто и никогда до этого не говорил о войне таким языком…
В этом кино нет штампов, неожиданно и невероятно сложно переплетаются любовь и малодушие, горе и неоправданные поступки, невозможное, но предельно честное, почти документальное повествование о судьбе молодой женщины. Её «замужество» показано как низость... Её любовь — как благородство и верность первой юношеской любви... Её презрение к себе — как отторжение внезапного страха и желания жить в роковую ночь бомбёжки... И так не верится в глупую, случайную смерть Бориса, хотя на войне она превосходит надежду вернуться домой живым...
И самый сильный, раздражающий, доводящий до оцепенения души момент, когда, наигрывая на губной гармошке, выживший и счастливый друг-однополчанин рассказывает о гибели самого дорогого человека оставшейся навсегда одинокой женщине...
И какую же мужественную нравственную позицию надо было иметь авторам, чтобы в первые годы «оттепели» открыть глаза на ничтожных приспособленцев, безнаказанных паразитов, спасающих свои шкуры за полученной по блату «бронью» и развлекающихся в дни трагедии всего человечества.
«Глубокая драма с глубоким сюжетом и с замечательной игрой актёров, — прочла я в первом попавшемся отзыве (и таких, понятное дело, подавляющее большинство). — Смотрите старые фильмы, в них ещё не утеряна «нить настоящих характеров», ещё не поздно пропитаться духом достойных предков, воспылать гордостью и уважением к памяти о них, которую некоторые по малодушию, некоторые по убогости своей разбазаривают и теряют...». То есть, картина, несмотря на свои шестьдесят, актуальна по сей день. И сегодня она заставляет нас задумываться, меняться, биться наши сердца быстрее…
В судьбе картины «Летят журавли» много совпадений. И начались они с того, что в руки режиссера Михаила Калатозова случайно попали гранки журнала «Театр» с пьесой Виктора Розова «Вечно живые». Уже на следующий день режиссёр стоял в дверях коммунальной квартиры, где жил драматург. Розова вид незнакомца удивил: хорошо и дорого одет — раньше такие гости сюда не заглядывали. «Может, ошибся», — подумал он. Однако Калатозов быстро объяснил, что пришел именно к нему.
И в июле 1956 года сценарный отдел «Мосфильма» дал заключение по литературному сценарию Розова, позволявшее запустить картину в производство. Правда, там отмечалось, что зрителю будет трудно простить Веронике её ошибку, так как она оказалась здесь не просто слабой женщиной, но изменила своему патриотическому чувству. Эти слова оказались пророческими: когда фильм «Летят журавли» вышел на экраны, некоторые зрители ругали Веронику. Хрущёв вовсе назвал её «шлюхой».
оя Вероничка… — Говорила о своей героине Татьяна Самойлова. — Более трагичного существа я не знала. Я ей сопереживала, старалась выразить её и сделать наиболее интересной, сложной, сердечной…». Только изначально «наполнять» Веронику должна была другая актриса. Однако и тут вмешался случай: ассистент режиссёра увидел Самойлову в фильме «Мексиканец» и указал на девушку оператору Сергею Урусевскому. Тот был так очарован молодой актрисой, что попросил Калатозова на неё посмотреть.
«Я была худенькая, великолепно двигалась, — вспоминала актриса. — Пробы длились два часа, режиссеру всё понравилось…». Не слишком радовался только Виктор Розов, которому казалось, что юной актрисе не удастся передать сложный образ его героини. И лишь спустя месяцы, посмотрев фильм, признался Самойловой: «А Вы меня победили…» В роли Бориса Калатозов сразу увидел Алексея Баталова. Как рассказывает актёр: «До проб я не был знаком с режиссёром. И твёрдо знаю, что в этот фильм меня утвердили, потому что утвердили Таню. В пару ей искали человека, который будет органичен рядом с ней…».
Но, пожалуй, главной парой картины были режиссёр Михаил Калатозов и оператор Сергей Урусевский. «Калатозов начинал как оператор, он видел какие-то вещи, которые нормальный режиссёр мог и не увидеть, — рассказывал Баталов. — И хорошо понимал Урусевского».
Урусевский для съёмки каждого кадра выдумал необычные приспособления. Чтобы снять панораму прохода разведчиков, он часами в промокшем ватнике и огромных солдатских сапогах лежал на листе кровельного железа, на котором его с камерой таскали по липкой грязи. Для съёмок сцены гибели Бориса он придумал и впервые сконструировал круговые операторские рельсы, по которым его, скорчившегося на маленькой самодельной тележке, катали по болотной жиже вокруг стволов промокших берёз.
Наблюдая за такой самоотверженной работой оператора, не жаловались на свои тяготы и актёры. Татьяна Самойлова до последнего момента скрывала, что тяжело заболела — у актрисы начался туберкулёз. Знал о её секрете только Баталов. Но во время съёмки одного из эпизодов актриса от слабости упала в обморок. Несмотря на протесты режиссёра, уже на следующий день Самойлова была снова на площадке. «Тане продували лёгкие и через каждые три часа делали уколы…», — вспоминал Баталов.
Уже на первом показе для художественного совета, состоявшемся на «Мосфильме» в конце августа 1957 года, стало понятно: «Летят журавли» ждёт большая судьба. Все члены худсовета говорили о фильме только восторженные слова. «Это кинематограф, о котором мы часто мечтаем…»,— сказал Михаил Ромм. Все в один голос расхваливали достоинства юной Самойловой. Сергей Юткевич вообще оказался первым прорицателем её успеха: «Самойлова — это явление поразительное. Я ей предсказываю мировую славу».
Но вот была бы эта мировая слава, если бы опять не роль случая? 20-летний француз Клод Лелуш, начинающий оператор-документалист, из чистого любопытства попал на «Мосфильм» и оказался на съёмочной площадке Калатозова. В тот день снималась сцена с лестницей, свадьба молодожёнов. Юноша наблюдал за происходящим два часа и был настолько потрясён увиденным, что в тот же момент решил стать кинорежиссёром. Вернувшись в Париж, он позвонил совершенно незнакомому человеку — директору Каннского фестиваля — и сказал, что видел великолепный фильм, который необходимо пригласить на фестиваль. Очень скоро отборщик Канна отправился в Москву, и «Летят журавли» включили в конкурс.
Критика, несмотря на горячие споры, тоже была единодушна. Открываю книгу о кинематографе тех лет, нахожу «Летят журавли»: «Нельзя отделить блистательную работу режиссёра Калатозова и оператора Урусевского, стремившихся к предельной выразительности каждого эпизода. В фильме нашёл воплощение тот синтез творческих усилий художников, что ведёт к раскрытию души человека… Тепло, которое ощущалось в герое, его сдержанная нежность и непреклонная твёрдость, его внутренняя чистота оставили глубокий след в душе зрителя.
Взволновала своим свежим и ярким талантом Самойлова. Какое-то необычное очарование, порывистость и страстность привлекли внимание, вызвали симпатию к её Веронике».
Увы, уже не осталось в живых никого, кто был бы причастен к созданию фильма. Разве что Клод Лелуш. Но самому фильму суждено, быть может, пережить и нас с вами, поскольку затрагивает он общечеловеческие ценности и интересы и через них повествует о самой драматичной странице нашей истории.
«Летят журавли» навели меня на мысль упомянуть об интереснейшем экспонате АОМЗ, имеющем, быть может, косвенное отношение к этому фильму. Это электронная копия фотографии 30-х гг. (интерактивный экран; раздел «Азов прифронтовой»; подраздел «Моряки в обороне Приазовья»), хранящейся в фондах. Запечатлён на ней момент детского застолья, видимо, по случаю дня рождения кого-то из малышей. Присмотритесь: второй справа – не кто иной, как маленький Алексей Баталов. Справа от него – юный Никита Нарбеков, которому спустя несколько лет суждено погибнуть, защищая Приазовье.
Никита, как сообщила мне старший научный сотрудник Т.А. Федотова, родился и вырос в Москве, очевидно, его семья вращалась в одних кругах с семьёй Баталова. Пройдут годы, Н.Н. Нарбеков приедет в Ростов и поступит в знаменитое училище имени Седова. В 1941 году, когда начнёт формироваться Отдельный Донской Отряд Азовской Военной флотилии, войдёт в его состав. С 12 сентября в отряд, призванный охранять побережье от Ейска до устья Дона, было зачислено 117 человек. Но только напротив фамилии Нарбеков записано – «доброволец».
В составе ОДО Нарбеков воевал на канонерской лодке «Октябрь», затем – «Ростов-Дон» в звании краснофлотца. Погиб 28 июля 1942 года. Совсем ещё мальчиком… В качестве места захоронения в документах указано устье реки Дон. Несколько фотографий Никиты передала в музей его сестра.
Кто знает, может, работая над образом Бориса, Алексей Баталов вспомнил своего друга детства?