Святые иконы… Фрески… Священные изображения… Сколько вопросов, иногда неоднозначных, вызывают эти словосочетания.
Это — явления, многогранные и сложные. Каким должен быть человек, создающий их? – С мыслями об этом я отправилась на встречу с иконописцем Сергием Евгеньевым, с группой помощников расписывающим храм Святой Троицы.
Я застала его устанавливающим строительные леса. Невольно пришли на ум сикстинские муки великого итальянца и саркастические его стихи «Я получил за труд…».
— Это очень тяжело. Монументалка на лесах – труд молодых, — признаётся художник. И тут же спохватывается – то ли в шутку, то ли серьёзно: — Надо ходить в тренажёрный зал. И не пить, по возможности, алкоголь. И всё будет хорошо.
Мы вошли в здание будущего «Просветительского центра», взяли в руки по чашке горячего кофе, разговорились.
— Сергей, стать иконописцем – непростое решение. Как оно было принято? Где учились мастерству?
— Я так понимаю, нужно немного окунуться с свою биографию… По окончании вечерней школы (из девятой меня выгнали за плохое поведение – я был беспокойным парнем: гормоны играли, и мир становился с ног на голову) возникло желание, и появилась возможность уехать в Борисоглебский монастырь под Ростовом Великим. Пробыл я там год. Как трудник. По мере сил выполнял задания на благо братии. Поскольку имел уже предрасположенность к творчеству, занялся резьбой по дереву. Углубился в ковку. Помогал инокиням растирать минеральные краски – там как раз строилась иконописная мастерская. И сам приобщился к иконописи.
Потом был занят поисками себя. Хотел поступать в языковой институт. Подал документы в Московскую Сретенскую семинарию. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось вернуться в Азов. Я работал дизайнером и даже учился на курсах визажа. – Крайности присущи юношам с пытливым умом.
Немалую роль в моей судьбе сыграл настоятель этого храма отец Сергий, направив меня в мастерскую к знаменитому иконописцу В.М. Бакланову. Потом я намеревался поступать в Сергиево-Посадскую иконописную школу, но архиепископ отказался дать мне рекомендацию. «Будь здесь, — сказал, – если уедешь, то не вернёшься».
Я никогда не оставлял этот труд, хотя бывали сложные времена, и как художнику мне поступали интересные предложения. Я пробовал многое, но всегда — связанное с храмом – мозаику, лепку. В перспективе есть мысли выйти на уровень зодчества, то есть, полностью выполнить внутреннее убранство храма.
— Что для Вас первостепенно – фреска или станковая икона?
— Я не отделяю одно от другого. Здесь делаю фрески, а дома вечерами пишу иконы для храма в Александровке. На моём поприще важен опыт. И чем сложнее, тем лучше, потому что достигнуть чего-то я смогу лет через 25-30 практической работы.
— Является ли иконописный канон жёсткой схемой, не дающей простора для творчества?
— Некоторые считают, что икона – раскраска, поскольку пишется по определённым правилам, обязательным для иконописца. Кроме того, она не соответствует академическим представлениям о рисунке, перспективе. Тут многое зависит от компетентности «творца» милостью Божией и духовного развития. Иконописец может проявить себя в цветопередаче, пластике линии.
— У Вас есть свой стиль?
– Да, он начал проявляться совсем недавно.
— Что-то принципиально новое доводилось создавать?
— Да. В этом храме слева – огромная фреска. За её основу взято изображение «О Тебе радуется всякая тварь». Чтобы сделать композицию более насыщенной и тяжёлой – для уравновешивания с большой работой на противоположной стене «Собор всех Святых, в Земле Российской просиявших», — она усложнена сонмом Святых новомучеников. Вроде бы ничего нового, но такого нигде нет.
— Вы автор всех росписей в храме Святой Троицы?
— Нет, здесь начинала работать группа художников. Теперь я один. Взял на себя такую дерзость. Потому что был уверен в себе, своём интеллекте и возможностях. Возвращаясь к своим первым работам, написанным 5-7 лет назад, немного откорректировал цветовую гамму. Но общей идеей всегда остаюсь доволен. Ничего ни добавить, ни убавить.
— Как выбирается сюжет?
— В росписи храма есть определённые закономерности. Но канон непреложен для небольшого объёма. Если же он велик, —можно импровизировать. Свои идеи излагаю настоятелю. Он, в силу компетентности и мудрости – житейской и духовной, – предлагает собственное видение. Приходим к решению, анализируя оба варианта.
— Кроме названных, какие ещё росписи выполнены Вами?
— Остальные фрески – Святые предстоящие: греческие, афонские, русские.
Работы ещё много. Я никогда не гоняюсь за объёмом. Привлекает сложность исполнения собственной идеи. Детализация. Она оживляет любую работу.
— Вы испытываете в процессе творчества озарение, чувствуете особое состояние?
— Обычно его называют вдохновеньем. Это когда теряешь ощущение времени и пространства.
— Вы из религиозной семьи?
– Да, я вырос во Христе.
— Иконописец должен придерживаться аскетического образа жизни?
– Да, соблюдать пост духовный и физический.
– Какие молитвы Вы читаете перед началом работы?
— Обычно это «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины…».
— А благословение у священника надо просить?
— Стараюсь лишний раз взять благословение, потому что батюшка имеет власть от Бога. Благословляет Бог, — но рукой человека.
— Где ещё можно увидеть Ваши работы?
— В Старочеркасске, Азовском районе, Ивановской области, Питере, Москве.
— Когда работаете над образами, над Вами не довлеет груз ответственности?
— Просто надо усиленней молиться, чтобы Господь дал лёгкость внутреннего состояния, чтобы был штиль с тёплым ветром в душе.
С годами понимаешь всю глубину своей задачи – на это будут смотреть другие люди, и мне нужно достучаться до их души. На мне, как на человеке, несущем посредством искусства идеологию православия, лежит ответственность за то, что делаю, как это отзовётся, какие чувства вызовет у зрителя.
— С написанными Вами иконами происходили чудеса?
— Было недавно. В Ивановской области в церкви я писал Распятие – Поклонный крест. Никто об этом не знал. И на финальной стадии к батюшке пришла женщина, рассказала: её матери приснилось Распятие – она в точности описала то, что делал я, и передала некоторую сумму денег, чтобы воплотить сон в жизнь. В моей работе нужна максимальная сосредоточенность и духовное равновесие, поэтому об этом случае батюшка поведал мне позже. Что интересно – я сделал даже все те детали, о которых говорила эта женщина. Можно рассматривать это как чудо, а можно отнестись скептически.