...Руководство испытательной площадки оказалось совершенно не готово к нештатной ситуации и незапланированному развитию событий:
— Мы не могли отчалить, потому что ждали адмирала ЧИРОВА и учёных (их было около 10 человек). Они сидели в бункере в химкомплектах и ждали, пока радиоактивное облако не прогонит ветром. Мы видели, как территорию окутало газами, а у 80 парней-солдат, которых мы тоже ждали на причале, спецодежды вообще не было — они находились во время взрыва в посёлке. Мы были одеты, как я уже говорил, в химкомплекты, а у тех бедных восьмидесяти ребят не было вообще ничего. Они сидели в казарме и пунктах. Их сняли с объектов по тревоге на срочную эвакуацию. Торопились так, что один парень шинель на голое тело надел. Как оказалось, он был моим земляком. Я отдал ему свой тельник. Нарушений потом много обнаружилось – были сняты с должности и сам ЧИРОВ, и командующий Северным флотом.
Три установленных на корабле счётчика Гейгера зашкаливали, но командир корабля построил экипаж и сказал: «Не волнуйтесь, ничего страшного, считайте, что флюоро-графию прошли».
— Какая же флюорография, — кипятится Овчаров, — когда мы получили колоссальную дозу облучения! Сразу после взрыва у нас только позвонки шейные хрустели да дёсны просели, отчего зубы длинней стали – мы смеялись друг с друга. А уже через год у ребят зубы повыпадали. Мне, наверное, повезло – зубы целы. Но сильно расшатаны. Ногти до сих пор отходят. Плохо заживают раны.
Серьёзные проблемы со здоровьем начались после демобилизации. Я в четыре утра уже не сплю – кости болят. В военном госпитале мне боялись кисту удалять – кровь больно густая. Давление скачет. Бывает даже 90 на 60 – чувствуешь себя, как червяк. У моего сослуживца только несколько лет назад перестала идти носом кровь, но язва так и осталась. Как-то повстречал парня, которого мы эвакуировали, – он весь на шишках, с ним творится что-то страшное.
Однако, несмотря на подорванное здоровье, ни членов экипажа, ни личный состав полигона государство почему-то не желает признавать жертвами новоземельского полигона. Под разными предлогами им отказывают в выдаче удостоверения «Участник действий подразделений особого риска».
Владимир стал добиваться этого статуса не так давно:
– Меня, — объясняет, — содержал отец. В 2009 году он умер. Теперь помогает с лечением старший брат. Я периодически сдаю анализы. Диагноз «лучевая болезнь» ставить мне, конечно, не будут. Лечусь кетоналом да кеторолом. Но если голова заболит, — сделать ничего невозможно… Когда пью таблетки от давления, становится ещё хуже.
Куда только Овчаров ни обращался...
— Минобороны, военный архив, kremlin.ru и пр. Бесполезно. В иных инстанциях говорят прямо: «Ты хочешь, чтобы меня уволили?». Или: «Всё, что вам положено, давно разворовано. Пока не уйдёт со своего поста такой-то, ничего не изменится». То есть, выходит так. — Я обязан был исполнить свой воинский долг, а рассчитывать на помощь государства — не вправе и, с точки зрения чиновников, боящихся поступиться своим тёплым креслом ради торжества справедливости и закона, должен тихо и безмолвно угасать. Значит, мы, граждане, не жалея живота своего, должны радеть о благе государства, а оно, как дело доходит до жизненно необходимой социальной поддержки, самоустраняется от наших проблем, превращаясь в стену равнодушия, о которую сколько ни бейся — безрезультатно?
Мне вспомнились по этому поводу жёсткие, но весьма точные — как формула – строки Евгения Евтушенко:
Родина… Чьё это имя?
Неба? Травы? Креста?
Перед детьми своими,
Родина, ты чиста?
Между тем, самочувствие Владимира Овчарова ухудшается день ото дня. Работать на постоянной основе он не может – иммунитета нет, и, если заболевает, то месяца на три. Перебивается случайными заработками. Ему 53. До пенсии долгих семь лет.
– Мне остаётся написать только королеве Елизавете, потому что во все прочие инстанции я уже писал, — горько шутит он. – Ещё одну пятилетку я не выдержу. Мне пенсия нужна…
Владимир знает лишь один случай, когда пострадавшему в результате взрыва 1984 года дали упомянутый статус и группу инвалидности. Один из депутатов Госдумы так проникся услышанным от земляка-питерца, что сам ходил по всем инстанциям, собирал и выбивал документы. Ему, конечно, перечить никто не рискнул. Но на всех нуждающихся депутатов не хватит, здесь должен работать хорошо отлаженный механизм, когда каждый чиновник будет честно выполнять свои обязанности без оглядки на начальство, а желание поживиться за счёт несчастных станет неосуществимо. Вот тогда социальная поддержка превратится из исключения в норму, будет достойной компенсацией за утраченное на боевом посту здоровье. Хотя, если честно, мне странно писать эти строки – ведь нынешним руководством министерства обороны делается многое для наведения порядка во вверенной ведомству сфере. Получается, в данном конкретном направлении есть недоработки?
В тех хождениях по мукам, что выпали Владимиру, устанет и здоровый человек, и у героя этой истории нет больше сил вести борьбу за свои права в одиночку.
Если вы, уважаемые читатели, можете оказать Владимиру
Александровичу Овчарову помощь советом, — направьте нам эту
информацию. Мы ему передадим.