СВЕЖИЙ НОМЕР

АРХИВ НОМЕРОВ

2021   2022   2023   2024

Посланник (3 часть)

...Сзади подошла девушка, копия женщины, но лет на двадцать моложе. Прошептала что-то маме на ухо: «Во дворе стоят трое и смотрят на наши окна...».
Женщина открыла шире дверь, отступила на шаг: «Битте», — решив довериться судьбе.
Степан прошёл в комнату, подошёл к окну и помахал рукой. Солдаты махнули в ответ и ушли со двора. Степан повернулся и мельком осмотрелся: комната была обставлена в изящной строгости. Мебель светлых тонов, обои бледно-розовые с золотистым тиснением. В застеклённом шкафу — хрусталь на одной полке, на другой — фарфор. Стол и стулья из красного дерева на чуть гнутых ножках казались легкими и стройными. Над головой вся в переплетении белого металла и зелёного стекла висела люстра. Бусинки, листочки, гранёные шары создавали причудливую форму, которую можно было долго разглядывать.
Девушка и женщина молча смотрели на солдата. Рой мыслей, самых противоречивых, крутился у них в головах. Первый страх прошёл и стал сменяться любопытством. Наконец, гость опустил глаза, вскинул брови и сказал: «Ах, да, у меня же к вам небольшое дельце».
Степан расстегнул подсумок, вынул рожок с патронами и в снятую пилотку на столе стал выщёлкивать патроны. У женщины глаза округлились от ужаса и стали наливаться влагой. Девушка села на стул, уронила голову на ладошки. Слёзы, видимо, уже потекли из её глаз.
Первое, что пришло им в голову, — солдат выбирает патрон, которым хочет их убить.
Мигурин выщелкнул последний патрон. Взял его в руки. Покачав, вынул пулю, наклонил гильзу над столом и вытряхнул маленькое фото.
— Вот, это вам сказали отдать, — пододвинул его к девушке. Она подняла голову, и в один миг глаза её озарило изумление.
— Фатер, — сказала она и повернулась к матери.
Женщина подошла, взяла фото в руки и, подняв взгляд на Степана, спросила: «Тотен?»
— Что? — не понял Степан.
Женщина вышла, потом вернулась с листком бумаги и карандашом. Нарисовала могилу с крестом и показала на фото.
— Да нет, живой он.
Потом, вспомнив все свои «обширные» познания немецкого языка в объёме двух десятков слов, добавил: «Найн тотен, найн. Работает, восстанавливает мосты, арбайтен».
Взял листочик, нарисовал мост и молоток и показал на фото. Затем достал пачку трофейных сигарет. Взял одну в губы, не прикуривая, а другую положил рядом со снимком. Показал на себя, потом на немца и выпустил изо рта воображаемый дым.
Они поняли... Поняли, что их муж и отец жив, и что он с этим солдатом встретился возле моста; что они разговаривали и курили сигареты.
Между тем Степан продолжал: «Да покурили, "покалякали" о том, что скоро конец войне. Наша часть, похоже, идёт на Вену».
Вдруг женщина подошла к солдату, взяла его руку, прижала к своему лицу тыльной стороной ладошки и поцеловала. Степан опешил от этого. Попытался потихоньку вытащить ладонь из её рук, говоря: «Да у нас рук не целуют, не положено, да и ни к чему это. Я же так, по пути заглянул...».
А женщина опустилась на колени, продолжая держать его руку, и он почувствовал, как его ладонь становится тёплой и влажной. Женщина плакала в его ладошку. Девушка подбежала с другой стороны, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щёку. Обняла вторую руку, прижалась щекой к гимнастёрке. Степан совсем потерял дар речи. Так и стоял «памятником» между двумя женщинами. Девушки его целовали в первый раз, да и плакали в ладошку тоже впервые. Такой встречи он не предполагал...
Почти два года прошло, как прибыла бумага из Вермахта: муж этой женщины пропал без вести на Восточном фронте. Всё время прошло в тревожном ожидании и надежде. И вот этот солдат в непривычной, чужой военной форме принёс весточку от него. Принёс не записку, а образ, как будто на миг перенёс родного человека к ним в эту комнату. Для женщины и дочки это были минуты счастья, о котором они почти забыли...
Тем временем Степана терзали две противоположные мысли: то, что его обняла девушка, и это заставляло биться сердце чаще, и хотелось её обнять другой рукой. А другая была в ладошках её мамы, и это вызывало крайнее смущение от того, что перед ним стоит человек на коленях да ещё плачет. Наверное, в эти минуты он, этот человек с голубыми погонами, эмблемами с крышками, был для них ангелом, посланником небес.
Он потихонечку освободил одну руку из пальчиков хозяйки, сказав: «Реветь-то зачем? Живой ведь... Что бабы за народ? Горе — слёзы, радость — опять слёзы...» Своей ладонью сжал ладошки женщины и поднял её с колен. Обнял, похлопал по плечу, приговаривая: «Всё-всё, успокойтесь. Придет ваш фатер через полгодика, а, может, больше. Мостов-то взорвали много, строить не перестроить!»
Наконец, женщина взяла себя в руки. Сказала «данке» и вышла из комнаты. Степан освободившейся рукой погладил девушку по голове и сказал: «А я вот винишка принёс... Давайте по русскому обычаю отметим встречу и возвращение вашего солдата из небытия!». Он отстегнул фляжку с пояса, побулькал ею и указал на шкаф с хрусталём. С усмешкой сказал: «Ваше винишко-то из штолен королевскими печатями было запечатано». Девушка отцепилась от его рукава и поставила на стол три хрустальных фужера.
Степан разлил вино, конечно, не ровненько, но как получилось. Комната наполнилась ароматом прекрасного «Алцебрух». Зашла женщина с умытыми, чуть покрасневшими, но радостными глазами, показав на стул, сказала: «Битте».
Они взяли за тонкие ножки сосуды с светло-золотистым, почти прозрачным вином. Степан вообще первый раз в жизни держал такую посуду. Обе женщины улыбнулись.
Хрусталь, наполненный меньше, чем на половину, издаёт лёгкий, мелодичный звон... Выпили по глотку. Солдат же церемониться не стал и, сказав «за встречу», выпил до дна. Женщина наклонилась к дочке и что-то прошептала ей на ушко. Сначала у неё вскинулись брови вверх, потом забегали искорки, затем чертенята. Она улыбнулась, как-то загадочно посмотрела на Степана, поднялась и вышла из комнаты...
Гость посмотрел ей в след и подумал: «Могли бы говорить и вслух. Всё равно ничего не понял бы... Может, послала за колбаской... Накормят чем-нибудь вкусненьким».
А вслух сказал, показывая на вино: «Гут?». Она ответила: «Зер гут». И стала ещё что-то говорить. Он лишь кивал головой, соглашаясь, но ничего не понимая.
Минут через пять она встала и поманила за собой. «Ну, наконец-то на кухню, видимо, повела», — подумалось ему. Но...
Шагнув в комнату, он увидел двух девушек. Одна стояла у окна, чуть повернувшись к нему. Вторая... Вторая отражалась в зеркале до пола. Это был платяной шкаф. Обе смотрели на Степана и улыбались. Это было поразительно, необычно. Казалось, что в комнате их трое.
Прямые тёмно-русые волосы спадали ниже плеч. Брови почти чёрные, чуть-чуть вытянутые к вискам. Глаза голубые, прозрачные, но с сероватой сталью где-то внутри...
Лепит же природа дивные формы! Чего-то чуть больше отмерит, чего-то не добавит. А тут... О таких лицах говорят, что оно резное. Ничего лишнего или несоизмеримого. Нос, губы, глаза — всё в гармонии между собой. Не красавица, но чрезвычайно привлекательна. Да... поколдовал создатель над её личиком. Случайно такой не получится... Каждую черточку в её образе положил продуманно, как надо.
Как-то всё сразу случилось. Из мира грохота, пыли и грязи, крови и смертей оказаться в другом мире. Нереальности добавляло платье. В таком по улицам не ходят. Широкие рукава и само свободное, так что фигуры совсем не видно. Ночная рубашка из очень тонкой и белой материи.
Степан непроизвольно потёр щёку. Мужчины почти всегда так делают, проверяя щетину на лице. Тут порядок, утром побрился. Гимнастёрка с белым подворотничком, свежестиранная, даже ещё слегка отдаёт хозяйственным мылом. Автомат пахнет железом, смазкой и порохом. Солдат чужой армии, второй год на фронте. Привыкший к чужим смертям и почти — к своей.
Он — простой парень из центра России с маленькой железнодорожной станции.
Она — хрупкая девушка из одной из столиц Европы. Ухоженная и, видимо, хорошо воспитанная, выросшая в удобстве и достатке, любви и внимании к единственной дочке семьи австрийского инженера.
Как-то всё различно и контрастно. Но было и общее, что толкало их друг к другу. Они были счастливы в этот момент. Он — тем, что война кончилась, и он остался жив. Она — что узнала — самый дорогой ей человек, отец: жив. И, конечно, они были счастливы своей молодостью. Да и на улице была весна — весна 45 года...
Девушка светилась от счастья. Это можно сравнить со стеклянным кувшином, в который набирают вино... Вино льётся из бочки, и выльется еще много. Его хочется кому-то отдать, поделиться не жалко. Возьми, порадуйся вместе со мной! Я рад тому, что вина так необычно много, и что оно есть. А ты — потому что тебе его подарили.
Радость была в её глазах, в полуулыбке на чуть приоткрытых губах. Девушка была готова поделиться своим счастьем. Эти минуты блаженства в жизни случаются у всех. У кого чаще, у кого реже...

...Из этого и состоит счастливая жизнь. Ведь ты не будешь радостным постоянно. Зато этого может быть достаточно, чтобы вновь пережить всё это. Некоторые, особенно женщины, живут этим всю последующую жизнь. Пережив минуты счастья, они не хотят заслонить новыми мужчинами прекрасные мгновения своей судьбы.
Испытанные эти чувства... Они остаются не такими яркими, но более глубокими и, наверное, терпкими, как хорошее вино: чем больше времени прошло со дня урожая, тем чище оно и крепче. Когда женщина хочет подарить всю себя: и душу, и тело, и мысли, она светится невидимыми лучами. Их нужно только почувствовать. Если ты остановишься и послушаешь себя, то точно ощутишь. Душа подскажет, а ты не торопись. Может, разум скажет и другое, а сердце дрогнет... Но через несколько минут и оно получит сигнал, и это станет твоим решением. Оглянись. Может, это и есть твоя судьба. А, возможно, просто встреча на час, на день или даже на всю жизнь.
Мужчины устроены так: им всегда мало завоевать страну, занять территорию, покорить народ. У них со стародавних времён подсознательно лежит желание оставить за собой память на генном уровне. Проще говоря, потомство. Победа не полная, если не было победы над женщиной. Мужчина уходит, оставляя за собой. Женщина уходит, забирая с собой.
Что оставалось двум молодым людям? Подарить друг другу себя. Любовь ли это? Конечно, нет. Час назад оба не знали о существовании друг друга. Но они юны, а тут выдался случай, подаривший возможность выразить всё...
В голове у Степана — рой мыслей. И одна самая жгучая: «Это западня. Ну, опять же... Они не знали, что я приду. Ааа, будь, что будет. Если что, ребята найдут». И она, подойдя, тонкими пальчиками расстегнула верхнюю пуговицу на его гимнастёрке.
Почему от них так пахнет необычно? Да, от всех по-разному, но неизменно обволакивающе и дурманя голову. Запах — это послед-ний удар по мужчине, и в этом ближнем "бою" редко кто может устоять.
И вот... автомат висит на спинке резной кровати с одной стороны, с другой— её диковинное платье. Гимнастёрка на стуле, сапоги — под ним...
Время счастливых течёт быстро... Со двора уже слышен крик. У него пять минут.
Всё, прощай, сказка, прощай, милое создание. На то, чтобы подняться, одеться, обуться солдату отводится меньше минуты. Степан открывает дверь спальни, там стоит мама и что-то держит в руке. Показывает на себя: «Франсуа». На дочку: «Марта». Так, всё ясно.
— Степан меня зовут, Степан.
— Стефан, — повторяет она и подает маленький зелёный камушек. Глазами показывает на люстру под потолком, снимая оттуда какую-то подвеску. Это напоминание о нём всегда будет над ними — стоит лишь поднять голову вверх.
Что же дать взамен... Солдат снял с погона эмблему своих крылатых войск — парашют с двумя самолётами, положил на ладонь и сказал: «Я ещё вернусь». А про себя пошутил: «Может, тещей станет...»
Нет, не стала. Его дивизия покинула Вену и Австрию. А вот бабушкой стала. Дочь назвали Стефанией. А через год вернулся из плена дедушка...
***
Дядя подарил мне этот камушек, когда ему было далеко за шестьдесят. Своих сыновей у него не было.
Долго висел этот камушек на зеркале моей машины, а потом пропал.
Наверное, вернулся в Вену...
МИЧУРИН С.П., г. АЗОВ.

Всё для детского праздника!

БЛИЖАЙШИЕ ПРАЗДНИКИ

Сайт газеты «ЧИТАЙ-Теленеделя» ©    
16+
При использовании материалов сайта в электронных источниках информации активная гиперссылка на "ЧИТАЙ-Теленеделя" обязательна.
За содержание рекламных материалов редакция ответственности не несёт.