СВЕЖИЙ НОМЕР

АРХИВ НОМЕРОВ

2021   2022   2023   2024

Я обратно уже не вернусь

Говорят, что, сколько бы мы ни изучали историю ленинградской блокады, она и сегодня, через почти восемь десятилетий после того, как замкнулось блокадное кольцо, таит немало тайн и загадок. Точных данных, вероятно, мы не узнаем никогда. Однако же свидетельства живых очевидцев блокады доступны нам и сейчас. И пусть в годы войны эти люди были детьми, мало что помнят, тем не менее их рассказы, ощущения, впечатления, само их присутствие рядом воздействуют, наверно, с той же силой, что просмотр дневника Тани Савичевой. Такой вышла моя беседа с Людмилой Александровной Калениченко. Сейчас она азовчанка, но раннее её детство связано с городом на Неве.
Отмечу, всего в Азове проживает семеро бывших блокадников. Одни из них уже давали интервью, другие, к сожалению, по причине нездоровья не в состоянии общаться с прессой. Людмила Александровна сразу согласилась на встречу. Дверь мне открыла улыбающаяся миниатюрная женщина, бодрая, приветливая и очень позитивная. Хотя в Ленинграде Людмила Александровна провела лишь 6-7 лет своей жизни, в ней, как мне кажется, присутствует и та особенная интеллигентность, которая отличает жителей Северной столицы…

В первую волну, когда вывозили в основном только детей, Люда и её младший брат Георгий эвакуироваться не смогли. С поездом на восток отправились только их вещи. Так и пропали, и маме, Валентине Васильевне, пришлось подбирать что-то из старых остатков для нового гардероба, в первую очередь — зимнего: впереди их ждала блокадная зима. Согласно документам, мороз в январе 1942 года доходил до 32 градусов. Сначала Калениченко топили огромную печь, что стояла в квартире (у них была комната, очевидно, в коммуналке), потом Александр Вячеславович, отец Людмилы Александровны, добыл где-то буржуйку.
— У нас было немного дров. Потом их украли или они закончились, — вспоминает она. — Для топки ломали стулья, рвали книжки.
И всё равно было прохладно. Детсад, куда родители приводили детей, отапливался, но тоже слабо. И зимой, чтобы малыши не замёрзли, воспитатели старались вовлечь их в подвижные игры — «в пятнашки» и пр.
Родители Людмилы Александровны работали посменно. Мать — в светокопии, отец токарем на заводе, на фронт его не взяли из-за расстройства ночного зрения. А в 1942 году Александра Вячеславовича свалила так называемая «ленинградская болезнь» — дистрофия. Работать да и вообще передвигаться он не мог, и ему разрешили эвакуироваться вместе с семьёй.
Наверное, родители Людмилы Александровны отдавали детям часть своего пайка. В детсаду ребят кормили, но мало. Давали маленький кусочек хлеба, кашу, супик. Дня три — когда с продовольствием было совсем плохо — приносили тарелки с чёрной жидкостью и плавающим в ней чёрным же комочком. Что это было?
Но другого ничего не было.
— На Новый год, — говорит Людмила Александровна, — в детсаду собрали из каких-то крошек подарки — маленькие кулёчки — и отдали нам после обеда. Когда родители пришли, этих кулёчков уже не было.
Очень помогло семье Калениченко то, что Валентина Васильевна летом 41-го года собралась поехать на Родину, в Шарью Костромской области, и, поскольку Питер — центральный город, а Шарья — глушь, решила запастись в поездку продуктами. Накупила круп, шоколада. «Так что, — заключает Людмила Александровна, — по осени ещё дома варили кашу. Вот так перебивались. Потом закончилась и она».
Наступал голод. Весной во время прогулки детсадовской группы по скверу, втайне от всех Люда вырывала травинки и съедала белый корешок — ей казалось, что он «пахнет огурчиком».
Она видела, как зимой по городу повезли в саночках мёртвых. В детском саду появились новые дети — они приезжали из деревень, которые вот-вот должны были занять немцы. Город всё чаще обстреливался. Оставшихся на ночь малышей воспитатели уводили ночевать в подвал — здесь стояли их кроватки. Да и во время прогулки далеко не уходили, чтобы успеть спрятаться в случае обстрела или бомбёжки. Однажды прямо во двор детсада упала зажигательная бомба — вреда не нанесла, но окрасила стены здания в зловещий чёрный цвет и напугала родителей.
— Бывало, — говорит Л.А. КАЛЕНИЧЕНКО, — идёшь в детсад и вместо дома, который стоял ещё вчера, видишь только обломки. Мы жили на четвёртом этаже, и в ночь приходилось по 3-4 раза спускаться в бомбоубежище. Потом там поставили кровати — в нашем распоряжении была односпальная кровать, на которой ничего, кроме матрасика, не было. Мама укладывала нас спать, а сама ждала — то ли подниматься, то ли нет. А один раз сказала: «Сегодня никуда не пойдём». У меня была огромная кровать — я на ней одна спала, — мы легли на неё вчетвером (разбомбят — так всех, а останемся живы — значит останемся) и проснулись только утром, даже не почувствовав, что где-то бомбят.
В 1942 году из Ленинграда стали вывозить матерей с двумя детьми. Семья Калениченко выехала вся из-за болезни отца. Сначала их повезли по «Дороге жизни» через Ладожское озеро, а потом поезд помчал ленинградцев в далёкий Алтайский край. Там, в эшелоне, дети наконец вдосталь поели — все родители откуда-то принесли много хлеба.
Калениченко тогда ещё не знали, что с Ленинградом они простились навсегда. Их поселили в крохотной деревеньке, где проживало сорок семей. Александр Вячеславович работал в колхозе, Валентина Васильевна, в молодости закончившая учительские курсы и некоторое время преподававшая, устроилась работать учительницей. За этот невинный, в общем-то, шаг семье дорого пришлось заплатить. Руководство отчаянно нуждавшейся в учителях деревни не оповестило семью Калениченко об отправке поезда с эвакуированными обратно в освобождённый Ленинград. Именно этот рейс мог документально вернуть им статус ленинградцев. «Поедете следующим рейсом», — сказали им. Но следующего поезда не было.
Добираться своим ходом было бессмысленно — подтверждения о том, что они — эвакуированные, никто бы им не дал. А значит, комнату вернуть было невозможно, жить в гостинице — дорого. И они остались. Валентина Васильевна продолжила работать учительницей до самой пенсии. Семья несколько раз переезжала — в другие посёлки, в районный центр. Людмила Александровна окончила институт в Новосибирске, она по профессии инженер-механик. В Азов переехала относительно недавно: «Мне всё время было холодно, я хотела жить там, где тепло. В 2008 году приехала сюда — в тёплые страны. Азов мне нравится. Зимы нет. Много зелени».
— А в Ленинграде, — спрашиваю, — Вы бывали?
— Там живёт моя подруга, и я ездила туда чуть ли не каждый год. Нашла наш дом, двор. Помню и номер квартиры. Ну что ж я пойду людей беспокоить?
— Ленинград остался для Вас родным?
— Нет, он уже чужой…

Всё для детского праздника!

БЛИЖАЙШИЕ ПРАЗДНИКИ

Сайт газеты «ЧИТАЙ-Теленеделя» ©    
16+
При использовании материалов сайта в электронных источниках информации активная гиперссылка на "ЧИТАЙ-Теленеделя" обязательна.
За содержание рекламных материалов редакция ответственности не несёт.