Воскресным утром, между 9 и 10 часами утра, меня занесло потоком людей на рынок.
Неловко переступая через безделушки, разложенные на земле, я оказываюсь в самом сердце болтливого и на удивление недоверчивого базара. Продавцы в синих фартуках следят за руками покупателей, мысленно взвешивают в их ладонях товар и только после подают пакет.
Я подхожу к чернобровой возрастной женщине, и мне в нос бьёт запах терпкого кофе. Она лениво помешивает ложкой тёмную жижу в своей чашке и что-то восклицает на армянский лад своей подружке. Рядом с ней подозрительно пусто, ни одного покупателя, а значит нашему разговору никто не помешает. Я отодвигаю ящик, разделяющий нас, и таким образом привлекаю её внимание.
— М? Что-то интересует, доченька? – вежливо, но без особого интереса спрашивает женщина, по привычке кладя руку на стопку пакетов.
— Могу я задать вам несколько вопросов? Ничего криминального, я студентка, вот здесь учусь, — и киваю на здание позади неё.
— Ничего не могу сказать! Вот спроси у Ольги, рыженькая такая, за углом одеждой торгует, — сразу же тревожится женщина, будто я ей напоминаю о чем-то болезненном. — Иди! Иди! Нечего меня расспрашивать!
Женщина отстранила от себя единственное заинтересованное в ней лицо, то есть меня, и уткнулась длинным носом в полупустую чашку. Ничего не добившись от первой попавшейся на глаза продавщицы, я следую её указу, поворачиваю за угол и нахожу ту самую Ольгу, спрятавшуюся за покупателями и навесом из футболок. Её рыжая голова вертится то в одну сторону, то в другую. Особым приспособлением, назовём его «посохом», Ольга ловко цепляет высоко висящие вешалки и кидает их на столик перед собой, чтобы покупатели поближе ознакомились с товаром. Опираясь на «посох», улыбчивая женщина сама обратилась ко мне, пока я ждала своей очереди.
— Юбочку? Блузочку? У тебя 46-й размер, правильно? Давай я тебе кое-что покажу, привезли вот только что… — И, не дожидаясь моего ответа, она скрывается за дверцей, увешанной плакатами с моделями нулевых.
Должна признать, мне не хотелось выдёргивать её из этой особенной рыночной стихии, которой обладают, как правило, именно продавцы одеждой.
Кажется, они испытывали неподдельный азарт в поисках той самой одёжки, которая идеально сядет на покупателе. Или в попытках выгодно для себя поторговаться: по-доброму схитрить и озвучить цену выше, а после просьбы снизить её до изначальной. Ольга быстро вернулась с большим пакетом одежды и вывернула его передо мной. Пока ко мне прикладывают какую-то хлопковую рубашку, я решаю действовать.
— А как это вы на глаз определяете размер? На рынке научились или ещё раньше умели? – интересуюсь я, придерживая рубашку на себе.
Глаза Ольги игриво заблестели, а голос она заговорщически понизила.
— Это я с детства умею, ещё когда одежду для кукол подбирала. Вон, видишь, у меня вся одежда женская? Это потому, что я всю жизнь шью и вяжу кофты, свитера маме, подругам. Я умею закройки делать, поэтому с легкостью понимаю, какая одежда подходит моей потенциальной покупательнице. 18 лет работаю! Глаз уже намётан, — с гордой улыбкой объясняет Ольга, пока отрезает нитку с рубашки.
— А что, вам не завидуют другие продавцы? – продолжаю спрашивать, пока с двух сторон меня давят другие заинтересованные люди. Некоторые подходят просто послушать возникший разговор, а Ольгу хлебом не корми – дай рассказать о своей судьбе.
— Да что ты! – воскликнула она, — это не только я умею. Завидуют обычно товару. Знаешь, как бывает: привозишь интересную вещицу, привлекаешь народ, звонишь завсегдатаям, чтобы рассказать о новинках, отложить им самое лучшее, а другие продавцы смотрят на это и давай заказывать то же самое. И в итоге мы все продаем одно и то же. Ну разве будут продажи?
Я молчу, а рядом стоящая девушка просит посоветовать ей что-нибудь, одеть её. Ольга нисколько не удивлена этой просьбе и только показывает ей зелёные кардиганы, коричневые брюки, которые девушка охотно хватает. Она прячется за самодельную ширму из простыни. Ольга продолжает.
— Из Пятигорска вещи, я там раньше торговала. Строчка ровная, материал качественный, брака мало… Турция в последнее время испортилась, редко её стала брать, — искренне жалуется женщина и отодвигает «посохом» ширму. — Ну что, как тебе?
Из-за занавески зазвучало одобрительное мычание и позвякивание ремня. Я продолжаю расспрос, чем несказанно радую Ольгу.
— Как вы пришли к этому делу? Почему решили торговать на рынке?
— Раньше я работала на заводе маркетологом, уже тогда я задумывалась над тем, чтобы открыть свой бизнес, связанный с продажей одежды. Муж поддержал меня, выделил деньги. Это были нулевые, многие точки закрывались, продажи шли плохо. Мне как-то с самого начала везло, люди тянулись ко мне, хотели покупать мой товар. Даже сын мне в своё время сказал: «Мама, ты на своем месте!» И правда, я чувствую, что нахожусь там, где должна находиться. Я очень люблю общаться с людьми, наряжать их.
Когда Ольга складывала в пакет те самые коричневые брюки и зелёный кардиган, запахло новой одеждой и чем-то сладким. Она простилась с девушкой, и мы остались вдвоем.
— Какой совет вы можете дать своим покупателям и коллегам? – шла к завершению разговора я.
— Не смотри в глаза цыганчатым. Как посмотришь, так и деньги, и вещи куда-то деваются. Я вот знаю, что Нелли с соседней точки прячет в кассе иконы и жжёт свечи, чтобы уберечь себя от их сглаза. Я этого не делаю, мне от Нелли дым долетает, — смеётся Ольга, и ее смех походит на скрипучую дверь.
Мне никогда раньше не доводилось видеть своенравное устройство рынка, но благодаря этой женщине с добрым прищуром и природным талантом ладить с людьми я смогла взглянуть на мир глазами продавцов, которые стоят целыми днями за прилавками и так же, как и все, создают собственную судьбу, полную надежд и страхов.
Я покупаю ту хлопковую рубашку, которую примеряла, и прощаюсь с рынком и Ольгой, которая еще долго махала мне вслед «посохом».