Мы продолжаем публикации о детях войны, которые наравне со взрослым подверглись нечеловеческим испытаниям
в годы Великой Отечественной. Сегодня речь об азовчанке Валентине Васильевне Гапоновой (Нестеренко), уроженке хутора Обуховка. 23 февраля ей исполнится 94 года. Очень хочется, чтобы эта статья стала для нее своего рода подарком. Я точно знаю – когда люди листают «Читайку» и видят знакомые фамилии, они связываются с теми, о ком мы пишем. Звонят, приходят в гости, находят через газету старых друзей. Может, и Валентине Васильевне кто позвонит, придет ее поздравить, поговорить, вспомнить былые деньки. В общем, окружит бабушку Валю вниманием и заботой. Зимние деньки коротает она в своей хатке-мазанке лишь с кошкой Мусей да псом Мухтаром – детей у нее нет. В ее доме чисто, просто и душевно, как у многих российских стариков. В обстановке, в старательном уюте есть что-то трогательное и домашнее, что-то из детства, когда у всех наших бабушек были аккуратные половички на полу, коврик с оленями и большие семейные портреты на стенах, семь слоников на комоде, пирамидки из подушек на кровати, покрытые прозрачными накидками… А еще у Валентины Васильевны много икон. Мать ее была женщиной богомольной, и ее вера передалась дочери.
Содержание нашей беседы трудно назвать хоть сколько-нибудь позитивным. За исключением, пожалуй, той части разговора, что касалась церкви… «Жизнь у меня была очень тяжелая. И замерзала, и утопала – как выжила, не знаю, — качает головой бабушка Валя. – Да что я помню: как бомбы летели, как по окопам прятались. Жрать нечего – пухлые ходили. Кожу ели, какую – не вем. Все побито-разбито. Хорошего ничего не было».
Валентина Васильевна – поздний ребенок. Мать, Александра Семеновна, родила ее в 50 лет. Отец умер, едва она появилась на свет. Старший брат женился, поселился с семьей на Цимле, к началу войны имел двоих детей. Мать с дочерью сами зарабатывали себе на хлеб. Александра Семеновна покупала спозаранку рыбу, чтобы потом перепродать. Все равно жили впроголодь. Валя в школу не ходила – каким-то азам обучала ее сама мать. Может быть, по традиции думала, что грамота ни к чему: вырастет – выйдет замуж, будет домохозяйкой. На деле же все обернулось иначе.
При отступлении наших войск брат Валентины отстал от своих и какое-то время жил у матери. За нарушение воинской дисциплины был наказан отправкой на передовую, где вскоре погиб. А Александре Семеновне ответ за удержание сына пришлось держать сразу после войны. Пожилую женщину осудили на пять лет тюрьмы. Ее имущество было конфисковано. «Я помню, как сажали ее в «черный воронок», — вздыхает рассказчица. – Я в милиции и плакала, и кричала. А меня били, били ногами».
Весь тот срок, что отсутствовала Александра Семеновна, ее дочь-подросток, оставшись без опеки, без угла, мыкалась по людям. Не могла отойти от шока, днями и ночами рыдала от одиночества, растерянности и горя. Ее выгоняли из хаты, били, кормили так плохо, что однажды с отчаяния полуголодный подросток, собрав маленький узелок для обмена на продукты, убежал на Кубань, в Кущевку. А вдруг там кто проявит милосердие? И, представьте, добрые люди нашлись. Дали в качестве милостыни полмешка семечек, проводили на вокзал. Перед самым отправлением Вале еще раз улыбнулась удача. Не успела путешественница примоститься на платформе товарняка, как к ней двинулась местная шантрапа. Жертвой нападения могли стать и драгоценный груз, и она сама. Но поезд тронулся. Валя была спасена.
Ей было уже 19, когда однажды пришла соседка и сказала, что ее мать в хуторе, не знает – где, у каких людей искать дочь. Девушка кинулась навстречу родительнице, а, завидев ее, упала в обморок. Александра Семеновна вернулась из тюрьмы пухлой от голода и смертельно больной. Жить ей оставалось несколько лет. Женщины поселились в маленькой хатке-мазанке, но ненадежное жилье вскоре завалилось. Родственники помогли им соорудить из досок новый домишко. Чтобы прокормить их обеих, Валя вставала в три ночи, брала рыбу и вышагивала 25 км до ростовского рынка. Продавала, покупала на полученные гроши баночку кукурузных зерен, булку хлеба и шла обратно. То есть в день проходила полсотни километров!
Когда хата завалилась во второй раз, В.В. Гапонова уже была замужем, и бытовые испытания переносились легче, хотя поначалу у молодых не было ни ложек, ни тарелок. Они снова восстановили дом: Валентина Васильевна таскала глину, Семен Иванович строил, а в 79-м году, подсобрав денег, семья перебралась в Азов, в частный дом на Щербакова, неказистый, с камышовой крышей и кухней размером с туалет.
С мужем Валентина Васильевна прожила 55 лет. Он работал строителем. Она то разнорабочей, то уборщицей, прачкой и охранницей. А то и вовсе ездила на поля – сеять, тяпать, караулить урожай. Тем и жили. После смерти мужа женщина осталась одна. Огород уже забросила. «И тяжело, и толку, — объясняет, — все равно нет. Когда-то наши мужики вырыли траншею-водоотвод, проложили в Дон трубы, чтобы лишняя вода стекала в реку, а при низовке закрывали их от подтопления. Теперь же там, где прежде было пусто, понастроено всего, траншея засыпана, воде некуда деваться – она затапливает погреб, в комнате сырость. В огород не ступить – мокро. Куда ни обращались – бесполезно, и что будет дальше – не знаю».
Когда в 50-е годы В.В. Гапонова восстанавливала документы, оказалось, что она не знает даты своего рождения. Матери к тому времени в живых уже не было. И она поехала к ее сестрам в Азов. «Валя, — сказали ей, — ты 30-го года рождения. 23 февраля». Чем руководствовались паспортисты, заполнявшие графы в паспорте Валентины Васильевны, неизвестно, но дата рождения в нем другая – 4 июля 1931 года. Так что у моей героини два дня рождения. 23 февраля ей исполнится 94 года, а 4 июля – 93. Сама она готовится принимать поздравления в феврале. И как человек верующий, с детских лет воцерковленный, мечтает разделить праздник со своей духовной семьей. Священник даже обещал исполнить в ее честь «Многая лета». Наша редакция хотела бы присоединиться к этому пожеланию. Многая лета вам, Валентина Васильевна! Здоровья и радости. Пусть вас окружают добрые люди, а невзгоды уйдут прочь!
