На публикацию моей статьи «Кто основал Стефанидинодар?» в газетах №№29, 30 и 31 за 2019 год поступил ряд откликов.
В первом телефонном обращении читательница с насмешкой поинтересовалась, чем руководствовались депутаты сельского поселения, утверждая столь нелепую дату основания села? И пояснила, что даже школьники понимают – основание Стефанидинодара не могло произойти в день покупки земли курской помещицей по сделке, совершённой ею в Курской губернии.
Второе обращение содержало просьбу рассказать о более ранних поселениях на территории нынешнего Стефанидинодара и о прежних биологических ресурсах в этой местности.
В третьем — гневно поинтересовались, с какой стати я, таганрожец, занялся изучением истории Стефанидинодара и для чего тиражирую сведения, противоречащие взглядам ростовского археолога и азовского краеведа – уроженца их села.
Был и ещё один отклик с просьбой предоставить малоизвестные сведения о ранней истории села Семибалки, поскольку в публикациях по данной теме имеются противоречия. Считаю, что реакцией на него должна стать отдельная статья. А в этой я дам ответы по остальным обращениям.

Моё знакомство со Стефанидинодаром состоялось летом 1982 года. Это был яхтенный вояж из Таганрога в родовое гнездо Владимира Шаповалова – закадычного друга моей семьи. Он долго и настойчиво приглашал полюбоваться своей малой родиной со стороны залива. Но осуществлению этой затеи препятствовали постоянные нестыковки моего графика участия в парусных регатах с нескончаемой чередой его командировок. Однако особая благосклонность звёзд даровала нам промежуток времени для реализации задумки, которой суждено было перерасти в масштабное краеведческое исследование.
По правде говоря, панорама Стефанидинодара со стороны моря меня не впечатлила. В сравнении с таганрогской Богудонией и другими районами побережья Азовского моря она не показалась мне столь же живописной и не вызвала прилива душевной теплоты. Чего нельзя сказать о жителях села, общение с которыми доставило мне огромное удовольствие. А заодно породило массу сомнений в достоверности событий и обстоятельств, упоминавшихся в их повествованиях. По сути, все стефанидарцы, как они именовали себя, рассказывали одну и ту же байку о здешней помещице, которая в революционное лихолетье сбежала во Францию, даровав крестья-нам полную свободу и свои владения. Вот только назвать фамилию этой помещицы никто не смог. И это казалось мне весьма странным, особенно после того, как тетушка моего друга, Мария Филипповна Шаповалова (урождённая Федоренко), в мельчайших подробностях описала и дивный сад у двухэтажного барского дома, и архитектурный облик этого кирпичного особняка, прочно врезавшийся в её память. Этот рассказ о помещичьей усадьбе был столь же ярким и убедительным, как и повествование о доселе сохранившихся кирпичных амбарах хлебной ссыпки. А воспоминания о тягостях деревенского труда и превратностях судьбы в период коллективизации и последующие годы подтолкнули к переосмыслению многого из того, что я когда-то изучал в рамках школьной программы.
Все, с кем мне довелось тогда пообщаться, часто использовали народные названия села – Лефировка и Гостомиловка. Происхождение первого продвинутые рассказчики объясняли именем первопоселенца, знавшего особый толк в рыбном промысле. Остальные лишь пожимали плечами. Одинаково интерпретировалось и второе самоназвание – как объединение двух слов, характеризующих здешних жителей (гостям милы). Причем в справедливости такого толкования у меня не возникало никаких сомнений.
Длинные летние вечера проходили в задушевных разговорах с родителями Владимира. Моими отзывчивыми собеседниками во время первого, равно как и последующих визитов были Александр Егорович Шаповалов, от которого я узнал много нового и интересного о местном рыбном промысле, и его супруга Нина Петровна, урождённая Чернова – учитель русского языка и литературы стефанидинодарской школы. Она с пониманием относилась к моему скептицизму по ряду утверждений в рассказах старожилов и мечтала получить документальные подтверждения либо опровержения достоверности местных преданий. В ответ на эти пожелания я пообещал ей отыскать такие свидетельства при первой же возможности. К сожалению, это обязательство удалось выполнить уже после смерти гостеприимной хозяйки, так как время на поиски документов в областном архиве, систематизацию накапливавшихся сведений, их сопоставление и детальный анализ, а также подготовку запросов в другие регионы появилось у меня лишь в 2013 году – после выхода на пенсию. Но общение со стефанидарцами вселило уверенность, что подлинная история малой родины имеет для них особое значение.
Именно это и побудило меня докапываться до истины по широкому спектру вопросов. В том числе и касающихся стародавних селений, существовавших вдоль побережья между Ейским лиманом и Кагальником.
Наиболее ранние свидетельства о здешних поселениях относятся к периоду средневековья. Ряд их исторических названий запечатлён на портулане (средневековой мореходной карте) итальянского картографа Баттиста Аньезе 1540 года издания:
Это Casale li Rossi (Казале ли Росси) – буквально, поселок, хутор, жильё русских или красных и Zacaria (Закария). Второе, по сведениям И.В. Волкова – ведущего научного сотрудника Историко-археологического отдела НИИ культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева, располагалось на Ново-Маргаритовских землях – по обоим берегам реки Мокрая Чубурка. А соседствующее с ним Bacinachi (Бачинаки) находилось на территории современного села Шабельское – в Щербиновском районе Краснодарского края.
Кроме того, на более ранних портуланах Бенинказы и ряда других картографов встречается еще один загадочный топоним, использовавшийся в разных вариациях: Magromissi, MagreMissi, Magromixi, Ins. DeMagramisi, Y. DeMagrabissj и др.
К сожалению, до нашего времени не дошло детальных сведений о населении Казале ли Росси и Магромисси, их точном местоположении и продолжительности существования. Равно как и сведений, имеют ли они отношение к средневековому поселению, которому археологи дали условное название Стефанидинодар-турбаза, и тому, что располагалось в устье Волошкиной балки у восточной окраины современного Стефанидинодара.
Приазовские территории во все времена были весьма привлекательны для обитания благодаря обилию рыбы в заливе и дичи на степных просторах, а также плодородным почвам для земледельцев и обширным пастбищам для скотоводов. Поселения у побережья располагались в устьях балок, по которым был возможен спуск к воде. В разные периоды времени тут хозяйничали турки, крымские татары и ногайская орда. Но для оседлой жизни в этой местности шансы уцелеть были слишком малы – укоренявшееся население подвергалось опустошительным набегам искателей лёгкой наживы. По этой причине огромные просторы южнорусских степей от Азовского моря до Оки и верховий Дона именовали Диким полем.
Ситуация стала меняться после победы Российский империи над Османской в Русско-турецкой войне 1768-1774 годов, которая завершилась 10 июля подписанием Кючук-Кайнарджийского мирного договора. В нём объявлялись утратившими силу все прежние договоры между Россией и Османской империей за исключением Константинопольского мира 1700 года, передавшего России, в частности, город Азов с прилегающими к нему селениями и землями. Однако земли эти по-прежнему оставались нейтральной территорией между двумя империями. Окончательные изменения произошли с ликвидацией Крымского ханства и всех его владений в 1783 году. В декабре этого года границей между Россией и Турцией была признана река Кубань – её правобережье вошло в состав России. С этого момента земли между Доном и Еей обретают особую привлекательность.
Для укрепления центральной власти России на юге империи и скорейшего хозяйственного освоения здешних земель был проведен ряд административных изменений с распространением в регионе помещичьего служилого землевладения. По утверждённому правительственному плану раздачи земель, землевладельцами в Новороссии могли стать даже лица недворянского происхождения, если они служили в армии или в местном чиновничьем аппарате. Реализация этого плана пришлась на последнюю четверть XVIII века. В Приазовье она началась в 1776 году.
Владельцами приморских земель между Доном и Еей становятся премьер-майор Маргарит Блазо, майор Степан Черкасов, некрасовский старшина Родион Решетников и камердинер Зотов.
Передача территорий, присоединенных к Российской империи, в частное владение велась параллельно с их межеванием. Благодаря этому процессу в архивах, помимо установленных границ владений, сохранились и любопытные свидетельства о природе этих мест в начале их масштабного освоения.
Первым владельцем «стефанидинодарских» земель с расположенными там рыбными заводами стал «греко-албанский» переселенец Маргарит Мануилович Блазо. Эта территория именовалась урочищем Круглое Крестище и была предоставлена ему в 1783 году на основании Высочайшего указа в вечное и потомственное владение.
В августе 1784 года её отмежевал землемер подпоручик Прима. Владельцами смежных участков были (по восточной границе) казённые поселяне села Кагальник с выселенными из него хуторами и рыбными заводами. По южной границе располагалась казённая пустопорожняя земля, переданная Войску Донскому во владение казакам. Западная часть территории граничила с пустошью Очаковской, принадлежавшей тому же Маргариту Блазо.
Но в 1795 году войсковые депутаты сочли, что Блазо излишне присвоил 2000 десятин земли и инициировали проведение специального межевания. Повторное снятие размеров произвел в мае 1802 года землемер, коллежский регистратор Андрей Чистяков, а его помощник Егор Шеварин оформил Специальный план пустоши Круглое Крестище. По результатам межеваний площадь земельного участка этой пустоши составляла 4 137 десятин 1 703 квадратных саженей, в том числе пашенной 111 десятин 1 200 кв. саженей и сенных покосов 3 392 десятины 597 кв. саженей. А участок побережья в 2 365 кв. саженей занимали рыбные заводы (РГАДА. Ф. 1354. Оп. 118. К-11 кр).
Согласно Полевой записке Андрея Чистякова «против оной дачи в Азовском море ловится рыба: белуги, осетры, севрюга, стерлядь, сазаны, сомы, судаки, щуки, лещи, рыбец, чехонь, сельди, окуни, тарань и разных мелких родов... Грунт земли серопесчаный, из посеянного на нём хлеба лучше родится рожь, овёс, пшеница, просо, а прочих семена также и сенные покосы бывают посредственные. В полях набегом бывают звери: волки, лисицы, зайцы, хори; налётом птицы: дрофы, тетерева, стрепеты, куропатки, перепёлки, жаворонки, скворцы; при водах дикие утки, мартыны. Оная пустошь обрабатывается наёмными людьми» (РГАДА, ф. 1354, оп. 1, д. 495).
Следующее обследование земельного участка, «что на брульоне под номером 17», было произведено в 1820 году Александровским уездным землемером – титулярным советником Михайловым. Из его записей следует, что земли урочища Круглое Крестище перешли к Марье Маргаритовне Перичевой (овдовевшей дочери Блазо) и на них появилось небольшое поселение, занимавшее 50 кв. саженей (227,6 кв. метров), а площадь пашни возросла более чем в 10 раз (ГАРО, ф. 429, оп. 1, д. 56, л. 37, 75).
В дальнейшем урочище Круглое Крестище с поселённым на нём хутором переходит к наследникам капитан-лейтенантши Марьи Сарандинакиной, умершей 17 января 1827 года. К этому времени площадь под поселением составляла уже 1897 кв. саженей, то есть возросла в 37 раз (ГАРО, ф. 229, оп. 1, д. 2259, л. 15):

Расположение хуторов на смежных пустошах Круглое Крестище и Очаковской показано сносками 52 и 53 – по номерам записей в Ведомости Ростовского уезда разновладельческих дач с принадлежащими к ним землями и угодьями с показанием числа дворов (ГАРО, ф. 229, оп. 1 доп, д. 107):

Если сопоставить данный фрагмент с участком на плане, представленном Дмитрием Зенюком для аргументации даты основания села («Читай-Теленеделя» №35 за 2018 год), несложно заметить, что хутор, доставшийся наследникам за год до продажи поместья Стефаниде, располагался на оконтуренной им территории будущего Стефанидинодара:

Иными словами, Стефанидинодар возник не на пустовавшем участке мыса, как утверждает Дмитрий, а на месте существовавшего там хутора. Причина его ошибки кроется в том, что Специальный план пустоши Круглое Крестище, использованный в обосновании, был составлен в 1802 году и не отражал изменений, которые произошли на этих землях в последующие 26 лет. К тому же автор публичного обращения утвердить день совершения купчей в качестве даты основания села, не изучал данный документ на предмет имущества, перешедшего к новой владелице по данной сделке. Таким образом, депутаты Круглянского сельского поселения были введены в заблуждение.
Примечательно и другое – об утверждённой дате основания Стефанидинодара в селе не вспомнили ни 21 июля (по старому стилю), ни 2 августа (по новому).
Чтобы понять причину этого недоразумения, я обратился к председателю Собрания депутатов Александру Борисенко –главе Круглянского сельского поселения. Александр Викторович пояснил, что депутатами утверждался только год основания села, а дата осталась прежней – 21 сентября. Такой вот вышел казус!
В связи с этим будет не лишним упомянуть и о нескольких не менее значимых обстоятельствах. 27 ноября 2018 года в районной администрации состоялся круглый стол по вопросу утверждения дат основания населённых пунктов Азовского района. В работе принимали участие глава Круглянского поселения Николай Горностаев, зав.отделом археологии Азовского историко-археологического и палеонтологического музея-заповедника кандидат исторических наук Андрей Масловский, ученый секретарь того же музея Татьяна Федотова. В ходе обсуждения оба представителя научной общественности заявили, что в 1828 г. основания села произойти не могло.
Резюмируя обсуждение, зав. отделом культуры Азовского района Людмила Хмелевская указала на необходимость разработки процедуры принятия решений о дате основания населённых пунктов, публикации методического пособия, а также обязательность проведения круглых столов с привлечением к участию в них историков из государственных учреждений и профильных экспертов.
Материал об этом, воистину историческом, событии был опубликован 12 декабря 2018 г. в районной газете «Приазовье» под заголовком «Что замышляла Стефанида, или как разгорелись страсти вокруг даты основания Стефанидинодара».
На деле же ничего из указанного Людмилой Витальевной не было принято во внимание, что привело к утверждению абсурдного решения. При том что в Стефанидинодаре проживает Игорь Гордин – выпускник исторического факультета РГУ, преподававший историю в местной школе, который мог бы проконсультировать депутатов по вопросу, вынесенному ими на голосование.
В итоге умозаключение депутатов оказалось более весомым, чем доводы специалистов-историков. Более того, если бы глава поселения воспользовался адресованными ему рекомендациями, то стороны представили бы для обсуждения на круглом столе имеющиеся у них наработки, а поселковая администрация напечатала бы их в виде сборника. И практическая значимость такого вклада народных избранников в историю поселения оказалась бы несравненно выше, чем протокол собрания депутатов от 27 декабря 2018 года с нелепым решением, не подкреплённым соответствующими историческими свидетельствами.
Не исключено, что именно по этим причинам отдел культуры администрации Азовского района решил заняться проверкой достоверности информации о датах образования сел и хуторов Азовского района, а также принятых правовых актов сельских поселений.После изучения и обобщения таких материалов районная администрация планирует провести круглый стол с участием представителей научной общественности. Об этом мне стало известно из письма заместителя главы районной администрации Е.А. Тарасовой.
Хочется верить, что в ходе предстоящего круглого стола будет создана комиссия по урегулированию спорных моментов, касающихся дат основания поселений, определён её персональный состав и перечень населённых пунктов, отработкой которых следует заняться в первоочередном порядке. А основу этого общественного органа составят профессиональные историки, имеющие многолетний опыт работы по данной тематике.