Судьбы у людей разные. Это на самом деле так. И не всем удаётся пройти отведённый путь с достоинством. Для некоторых испытаний нужен невероятно сильный характер.
Таким обладал Шмырёв Минай Филиппович – лидер партизанского движения в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.
Знал ли обычный трудовой человек, когда жил в мирное время, растил детей, что придёт на его землю враг, такой, что не будет щадить ни стариков, ни малышей? Знал ли Минай, что придётся, однажды встав на защиту Родины, сделать выбор между ней и своими детьми?

М.Ф. Шмырёв известен больше не под своей фамилией, а под прозвищем — батько Минай. Батькой, то есть, отцом был он для всех солдат, которые оказались под его командованием, которыми он дорожил. Гордое имя и горькое – ведь, будучи отцом для других, он не смог уберечь своих собственных детей.
Родился Герой в многодетной семье и с раннего детства узнал, что такое голод и тяжёлый труд. Повзрослев, участвовал в Первой мировой войне, получил за мужество три Георгиевских креста и две медали.
Минай никогда не гнался за наградами, поэтому встречал такие почести равнодушно, но однажды получилось так, что пригодились и они. Один из офицеров позволил себе бить по лицу солдат, но, столкнувшись с Минаем, получил ответный удар. Молодому человеку грозил расстрел. Однако так просто лишить жизни того, кто носил Георгиевские кресты, было невозможно. Для начала необходимо было их снять, но снять законным путём, то есть, с позволения государя. Никто из причастных к данному делу так и не решился раздувать конфликт, и «наглеца» пришлось помиловать.
Во время Гражданской войны Минай Филиппович руководил партизанским отрядом и сражался с бандитизмом. Враги отом-стили ему, подло, из-за угла убив отца и брата.
Незадолго до войны стряслось ещё одно несчастье – умерла жена, и на руках у Миная осталось четверо детей. Но не такой он был человек, чтобы искать утешение на дне гранёного стакана. Своим примером показывал, что с трудностями можно и нужно бороться.
Минай был назначен директором картонной фабрики, он успевал и на работе, и по хозяйству, и уже в то время стал известен как Батько. Отличался житейской мудростью, надёжностью, уверенностью.
На фронт Шмырёва не взяли — ему исполнилось пятьдесят лет. Но бездействовать, когда враг вот-вот захватит родную землю, Минай не мог. Эвакуировать детей ему не удалось – было поздно, поэтому он отвез их к своей матери, которой на тот момент было уже 100 лет.
А сам организовал партизанское движение, которое с первых же дней доставляло фашистам немало неприятностей. Партизаны пускали под откос поезда, взрывали боеприпасы, грузовики с немецкими солдатами. Но самое главное — на участке Усвяты-Тарасенки отряд расчистил от фашистской нечисти участок в 40 километров, вдоль берега Северной Двины. Через «Суражские ворота» можно было свободно пройти к нашим, здесь крестьяне перегоняли на большую землю скот, увозили зерно. Дорогу партизаны держали открытой в течение полугода.
«Бандит номер один» — называли Миная немцы. Они устраивали облавы, но безуспешно. Объявляли о высокой награде тем, кто донесёт, но никто на пятьдесят тысяч не позарился и не выдал. И тогда, вконец обозлённые, фашисты придумали зверство. В октябре 1941 года окружили деревню Пунище, селян согнали к дому, где жили дети Миная Филипповича. Взяли всю семью.
Как, откуда узнали враги, где спрятана семья?
— От предателя.
Предугадывал Минай Филиппович, что так может случиться. За несколько дней до того побывали партизаны у семьи, хотели забрать к себе. Но женщины наотрез отказались. Горько им было бросать корову — как детишки без молока? Тяжела ведь жизнь в лесу. Не верилось женщинам, что фашисты могут детей выследить и схватить.
Поначалу семью допрашивали. Потом били. Даже трёхлетнего малыша.
Так продолжалось до февраля 1942 года. Четыре месяца! Как рвалось на части отцовское сердце — только догадывались партизаны, почти силой удерживающие Миная Филипповича от явки к врагу. Все понимали: в живых не оставят никого из Шмырёвых. А если обезглавят отряд, потянется длинная цепочка таких же казнённых. Попытаться отбить не получалось — тоже грозило гибелью многим людям. Немцы подтянули к Суражу силу и ждали боя. Минай Филиппович понимал, что ради своих детей не может послать на верную гибель отряд. Не простят ему этого дети бойцов, жёны, матери...
И вдруг — письмо от Лизы, старшей дочери. Его передал один из охранников. В тот момент, когда Минай Филиппович решил покончить с собой — это ему казалось выходом. «Папа, за нас не волнуйся, никого не слушай, к немцам не иди. Если тебя убьют, то мы бессильны и за тебя не отомстим. А если нас убьют, папа, то ты за нас отомстишь...». Четырнадцатилетняя девочка. Подросток...
14 февраля 1942 года семью расстреляли. Даже матери, столетней женщине, продиктовали смертный час.
Батька искал смерти, шёл в самое пекло. Но пули обходили стороной. Осенью 1942 года Шмырёва отозвали в распоряжение Белорусского штаба партизанского движения. 15 августа 1944 года ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Минай Филиппович снова женился на партизанке из своего отряда, Ирине Матвеевне. Родились двое дочерей.
Ещё девятнадцать мирных лет было отведено батьке Минаю — он умер 3 сентября 1964 года. До последнего дня в его нагрудном кармане лежало письмо Лизы. А вот кусочек из письма Миная Филипповича в Ленинград — Анне, жене родного брата (письмо написано в конце войны, уже из освобождённого Витебска): «Я работаю заместителем председателя исполкома. В нашей мест-ности население живёт в большой нужде. Уничтожено буквально всё. Люди живут в землянках. Немало людей болеют тифом и другими болезнями. Экономика слишком слаба, а семьям фронтовиков нужно помогать повседневно. И наши изыскивают эти средства повседневно.
Семья пока живёт. Растут и малыши, хотя бы от них иногда получаешь некоторое успокоение на душе. Но то, что потеряно, забыть никогда не придётся.
Как умерла Ивановна, так с тех пор начались чёрные дни моей жизни. Я часто думаю, почему не я, а именно она. Нет сомнения, что она смогла бы сберечь детей. А я не смог. И та мысль меня страшно мучит. Правда, я сошёлся с тем человеком, с которым можно жить. Нажили двое детей, дети хорошие. Клариса уже ходит, кое-что начинает говорить. Но тягота на сердце никогда меня не покидает о моей той семье. Этот камень не оставит меня всю жизнь...»