СВЕЖИЙ НОМЕР

АРХИВ НОМЕРОВ

2021   2022   2023   2024

Мой Пушкин

Людмила Оганова – художница необычная, страстная, пылкая. Летит она над жизненной суетой в сотканной из мечты старинной карете, запряженной великолепной четверкой – вдохновеньем, воображеньем, импровизацией и любовью, и выводит рука ее певучие линии, как сама она, порывистые и легкие, роняет на бумагу млечные пятна акварели, из разноцветья которых проступают события и образы… Как похожи рисунок, манера ее искрометного творчества на танец восхитительной Истоминой, описанный Пушкиным:
… полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет.
Я недаром привела здесь стихи Александра Сергеевича – Людмила Оганова обожает его, и ее открывшаяся в «Меценате» выставка, собственно говоря, посвящена ему – Солнцу русской поэзии, чей 222-й день рождения мы отметили 6 июня вместе с Днем русского языка, к созданию которого приложил он свой гений.

Увлечение Пушкиным началось со школьной скамьи, с онегинской Татьяны, с которой Людмила Оганова ассоциирует себя: «Татьяна – это я». «У меня была подруга – Ольга, — приводит она свои доводы. – Я брюнетка, и была очень застенчива. А она светловолосая, общительная. В нее все влюблялись. «Это мы с тобой», — говорила она про героинь «Евгения Онегина». С тех пор и пошло – я в образе. Поняла кто я – через Пушкина».
Но в творчество художницы раз и навсегда поэт вошел позже, после участия в празднике поэзии в музее-заповеднике «Танаис»:
— Там прозвучали стихи «Натали», похожие на пушкинскую «Мадонну». Я вцепилась в них (не помню – чьи, надо было попросить, а я стеснялась). И под впечатлением музыки и чудесной интонации, на этой волне сожаления и печали стала делать по памяти зарисовки». Так возник карандашный портрет поэта, потом акварельный. «И пошло, — говорит Оганова, — тянуть, тянуть на передачу чувства. Потом я очень любила рисовать пером, фломастером. И когда мне было грустно, я садилась и рисовала. Вникала в ту эпоху. Сложнейшую. Но я отбрасывала плохое и входила в идеализированные, сентиментальные моменты жизни. И мне все там нравилось – кудрявый Пушкин, девушки с локонами — я тоже была с длинными волосами и как бы себя в них отражала, витиеватые шторы, стулья. Все такое роскошное. Меня цепляла эта эпоха барокко, русского ренессанса, начиная с Екатерины II. Героическое, романтическое время Наполеона, в которого я тоже была влюблена, волновала меня. Изучала его жизнь, Жозефины и опять постепенно переходила к Пушкину, увлеклась Натальей Николаевной. Пушкина окружали красавицы – Долли Фикельмон, Анна Оленина… Наверное, они меня воспитывали – я подражала им, брала от них элегантность, аристократизм. Конечно, я другая – современная, сумбурная, мне образ жизни не позволяет ходить степенно, как они – как павы. Мне многое надо успеть. Но я тянусь к тому, чтобы быть красивой, благородной. «Красота спасет мир!» — говорил Достоевский. И это мой девиз. Красота создает, формирует лучшее».
Интересы и даже бытовые какие-то моменты Людмила Васильевна ориентирует на пушкинскую эпоху – по ее словам, это, не являясь простым подражанием, как-то приподнимает ее над реальностью, над суматошной нашей жизнью, помогает впитывать ту культуру и отношение к ней, к поэзии, регулировать отношения с людьми, детьми. Приехав в Москву, она тут же спешила в дом Пушкиных на Арбате, в Петербурге шла в дом на Мойке, зарисовывала городские пейзажи, известные памятники и малозаметные объекты, имевшие отношения к столь пленяющему ее периоду, например, фонтанчик 1809 года в районе Казанского собора – Пушкину было тогда 10 лет, и он наверняка пил из него воду. В центре Шахт Оганова купила старинный домик не без оглядки на свою увлеченность. И творчество авангардистки Натальи Гончаровой —тезки и внучатой племянницы пушкинской жены притягивало к себе в том числе потому, что несло какие-то традиции оттуда, из глубины XIX века.
Воображение художницы не знает границ! Она может представить и воссоздать на бумаге пером и тушью (как Пушкин!) то, чего вы не найдете в документах и книгах. И называет эти многочисленные рисунки ласковым словом «почеркушечки». Правдивость их подтверждается интуицией, ощущением атмосферы XIX века, на которые настраивает художница свое вдохновенье. Вот Пушкин заглядывает, приоткрыв дверь, в комнату, где катается на лошадке маленькая Таша, вот Пушкин – подросток, для достоверности образа Людмиле Васильевне позировал сын, которого она «подкудрявила» для большей схожести с юным гением. Вот иронично прописанная Наталья Николаевна – легкая, как птичка, с длинной-длинной шеей – и рядом строгий, трепещущий перед ней Пушкин. Вот юмористическая зарисовка – Пушкин кормит жену мороженым, которым, как известно, любил лакомиться на балах. А здесь он из Михайловского мчится на коне под сень соседнегоТригорского, где ждет его кружок верных подруг. А здесь – еще лицеист — наблюдает за каретой Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I, в которую, быть может, был влюблен.
С не меньшей силой воображение играет, водит рукой художницы при работе над иллюстрациями к пушкинским произведениям, хотя сама Оганова называет их импровизациями: «Иллюстрации сильно привязаны к писателю. А я отхожу от произведения и могу ввести что-то свое на почве порыва, экстаза, вдохновенья, что порождают во мне пушкинские строки». Так, мне особенно запомнилась зарисовка к «Пиковой даме», к моменту, когда «Германн трепетал, как тигр, ожидая назначенного времени. В десять часов вечера он уже стоял перед домом графини. Погода была ужасная, ветер выл, мокрый снег падал хлопьями, фонари светились тускло: улицы были пусты». Трудно поверить, что несколько штрихов тушью да фломастером могут так живо и точно передать смятение героя, его одержимость тайной графини. Для большей выразительности Оганова превращает хлопья снега в знаки пиковой масти, в одном из которых угадывается фигурка Лизоньки…
Наряду с «почеркушками» выставка наполнена множеством чудесных акварелей, которые, как подметил известный донской искусствовед В.В.Рязанов, «насыщены цветом, соком». Особенно восхитительным показался мне портрет Н.Н.Пушкиной в стиле романтизма, где она, по словам автора, предстает зрелой уже женщиной, «расцветшей розой, очень нежной, как румянец на восходе солнца».
Думаю, вызовет интерес проект авторского календаря Огановой, посвященного Пушкину, на каждом листе которого в одну композицию, художественную и смысловую, слились цитаты и рисунки.
Что еще хотелось бы отметить (и будущие посетители выставки наверняка почувствуют что-то подобное) – зрительный ряд из более чем сотни работ художницы разных жанров, множества сюжетов, воплощающих ее виденье героев, ее мысли и предположения, создает какое-то невидимое глазу, но душой уловимое движение, столь созвучное любимому Огановой барокко. Спиралевидно закручиваясь, оно становится похоже на какую-то прекрасную мини-галактику авторского видения личности Пушкина, его эпохи, его стихов и повестей, которую, как и выставку, можно было бы назвать — «Мой Пушкин».
P.S. В одном из залов «Мецената» его куратор Надежда Суворова разместила интереснейшие предметы из фондов АМЗ, также связанные с А.С.Пушкиным и его эпохой: прижизненное (!) издание поэмы «Братья-разбойники» (1827 г.), издания поэта с 1838 по 1999 гг., альбом иллюстраций к поэме «Евгений Онегин» П.П.Соколова 1860 г. (эти иллюстрации считаются одними из лучших, ими восхищались многие современники Пушкина), «Лирические сцены» (ноты) к произведению П.И.Чайковского «Евгений Онегин», альбом пластинок с оперой «Евгений Онегин» 1936 г., бюст поэта и др.

Всё для детского праздника!

БЛИЖАЙШИЕ ПРАЗДНИКИ

Сайт газеты «ЧИТАЙ-Теленеделя» ©    
16+
При использовании материалов сайта в электронных источниках информации активная гиперссылка на "ЧИТАЙ-Теленеделя" обязательна.
За содержание рекламных материалов редакция ответственности не несёт.