Страшное известие — война. Строгий голос диктора всколыхнул весь мир, народ, который трудился и не знал, что беда нагрянет неожиданно, без объявления Германией о нападении на Советский Союз. Колхозы, совхозы, заводы, фабрики, МТС — трудились все и везде. На Украине, Белоруссии, Казахстане, во всем СССР. И вот 2022 год. Наша Россия долго призывала украинские власти пункты минских переговоров решить мирным путём, но безуспешно, всё больше гибли мирные жители ДНР, ЛНР и решение поступило защитить их там.
Да... Для наших руководителей ПУТИНА, ЛАВРОВА, ШОЙГУ это решение очень нелёгкое и ответственное, но неизбежное и необходимое. Страшное слово — война. Нам каждый час напоминает германское нападение, но... ещё страшнее, что был враг открытый.
Немецкая форма, язык — он не русский, немецкий. А сейчас нацисты украинцы. Президент с красивой, успокаивающей зрение фамилией — ЗЕЛЕНСКИЙ, как он обманул людей, артист, они ему поверили. Я разговаривала с женщиной моего возраста Леной, она украинка, плакала, говорит: «Забежали в дом, изнасиловали девочку, убили младшего сына, а беременной женщине вспороли ножом живот и ушли.» А Лена приехала к детям. Она мирно с нами продавала пучёчки петрушки и другое по мелочи. Вот этот беспредел — не смогли оставить нашу Россию жить спокойно. Конечно, наши сердца волнует горе тех матерей, которые сыновей провожают, можно сказать, на войну — вернётся или нет. Да ещё весна, сеять нужно, а где поля заминированы, моря заминированы — вот как украинские нацисты, подкупленные США готовились к этим событиям.
И вот мы, поколение дети войны, наших родителей уже нет с нами, но помним те годы, когда родители прощались со своими мужьями, оставаясь с четырьмя детьми и больше. Когда немцы пришли в Азов, стали забирать детей в Германию,забрали моего старшего брата, ему было 17 лет. Папу забрали сразу в 1941 году. Мне было 5 лет, но немного помню. Бабушка, дедушка и мама ждали папу на обед, он работал на судоверфи, сварили вареники горячие, но папа не пришёл, а принесли записку, чтобы мы все шли сразу на вокзал. Бабушка, дедушка, мама с сыном 1.5 года на руках. Сестра 13 лет побежала в училище за братом 17 лет, и вот вся наша семья осиротела сразу, попрощались на вокзале, и через три года мама получила из военкомата: «Ваш муж ГОЛИК Игнат Лаврентьевич без вести пропавший в 1943 году».
А другое горе — брата забрали в Германию. Он там был в мужском лагере. А девушки, тоже из Азова, в женском лагере. И вот мы получаем весточку от девчат (как уж им удалось передать): «Ваш Лёня погиб, его расстреляли». Бабушка и дедушка совсем духом упали. А мама, её материнское сердце подсказывало — нет, он жив, успокаивала она бабушку и дедушку.
И вот чудо случилось, если бы это показали в фильме, то подумали бы зрители — приукрашено, чтобы зрителю облегчить страдание и поддержать надежду. Но это была живая истина. Мама продавала яблоки в Ростове, и она оставила просто два яблока. Стоит в кассу за билетом в Ростов, а, над окошком наклонившись, мужчина покупает билет. Когда он стал выпрямляться, мама увидела его, сразу его узнала, он был не тот сынок, которого увозили немцы, а пацанёнок из концлагеря. Мама крикнула: «Сынок». Он: «Мама». Люди в очереди плакали и повторяли: «Мать сына встретила». А он говорит: «Мама, я два билета купил, подумал, а может кто из Азова будет». И они вдвоём приехали домой.
Вот я сижу, пишу и плачу, и благодарю человека, который спас моего брата там, в Германии.
А было так. Лёня передал письмо из мужского лагеря в женский: «Девчата, потерпите, скоро придут наши и нас освободят». А письмо перехватили и передали на рассмотрение в суд военного трибунала. Приговаривают моего брата к расстрелу. Но один из заседателей трибунала, немец, на своей родине никого не побоялся, выступил и сказал: «Давайте судить его не по закону политики, а по закону детской радости, кому из них не хочется верить в то, что он попадёт домой к матери».
И расстрел заменили статьёй «Строгий режим концлагеря». Лёня здорово не рассказывал. Он был пухлый, привёз фотографию в полосатой одежде — форма узника. Когда их гнали на работу, холод, на обочине валялись мёрзлые обрезки с овощей, картофеля, они подбирали и ели, не многие выжили. Но мой брат выжил.
А какие нервы надо было сохранить. Мама привезла дрова из бондарного цеха, а ворота плотно не закрыла (деревянные, тяжёлые) они упали, недалеко ползала его дочка 1.5 годика, всего 50 см, они бы убили её. Он подошёл к маме, побледнел и сказал: «Мама, разве так можно». Немного опередила события.
Итак, мой старший брат жив, воспитывает нас приветом, советом, заботой, помогая маме как сын, а нам полностью заменил отца и брата. Не стало его в 84 года, да и мне уже 85 лет. А я все годы благодарю того человека, который защитил моего брата, спас от смерти. Конечно, его, видно, тоже нет в живых, но я и его родителей за такого сына, и его (они уже встретились там в загробной жизни) благодарю и низко кланяюсь.
Я прочитала в нашей любимой «Читайке» статью «Неотосланное письмо». Как два парня хотят найти друг друга, отблагодарить за своё спасение и помощь в смертный час.
Это дополнение к вышеизложенному.
Итак, мой старший брат воспитывает нас. Сестру на два года моложе его замуж отдаёт. А мы, малыши, подрастаем, шкодим. Уйдёт на работу, а мы велосипед возьмём, катаемся, поломаем. Он возвращается — ремонтирует. Я баловница была в школе. Сидела на последней парте, когда смотрю — брат по записке учительницы приходит в класс. Я молча поднимаюсь и слушаю. Домой я шла часа два, боялась. После 4-х классов нас переводили в другую школу — №3, и с меня как рукой сняло баловство. А меньший брат у брата невестки посуду в горке завалил, посуда побилась, ну что, они нас не били. А всё равно любили, брат и его жена. Училась я неплохо, и брат дал мне денег, и я после 7 класса поехала поступила в Пухляковский с/х техникум. Мне было пятнадцать с половиной лет. Я уже жила одна, 4 года училась. А когда работала в Воронежской области, брат из Москвы по пути опять ко мне заехал проведать и маме рассказать. Нас замуж отдавал — и сестру, и меня, брата женил.
Да как же я могу за всё это, за такого брата до конца жизни не помнить, что немец позволил моему брату вернуться к нам? Страшнее пули в сердце ничего нет, мой братик всё пережил, но шанс на жизнь и выжить остался, а главное, у человека в сердце осталась доброта и ответственность за мать, за своих меньших двух сестёр и брата.
И вот все свои годы, листая и пересматривая фото, сразу сравниваешь условия жизни без больших денег, без долларов. Мы жили дружнее и в семьях, и по соседству. А эти проклятые деньги — они не живые, не дышат, а поглощают как паутина паука. Так и на Украине — столько развелось таких пауков. Так из-за долларов страны теряют возможность решать проблемы между собой.
И это Америка — ей земли украинские нужны. Не в угоду ей Россия стала подниматься с колен. А ведь у неё есть чем поживиться: леса, поля, моря и океаны, безмерные просторы. Вот теперь у нас, переживших войну, не безразличное отношение к украинским событиям, и очень жаль матерей, у которых сыновья уходят хоть и по доброму контракту, но на войну.
Наперекор всяким бандеровцам на Украине занять бы Киев, да жаль детей, погибают и наши, и все, кто по контракту идёт служить. Ведь мы помним Отечественную войну, там мы погибали, защищая свое Отечество, свою Родину. А это на своей земле украинской заминированы поля, чтоб вы не засеяли, не получили зерно. Пишу для своих жителей, своих матерей, детей.
Воротилина А.И.
